Фото: Фрэнк Нэш
В Gimme Songs Марк Моллмэн обсуждает написание песен со своими коллегами и героями. На этой неделе это фронтмен Electric Six, Дик Вэлентайн, перед своим шоу, которое состоится в четверг в First Avenue.
В песне Лу Рида и Джона Кейла об Энди Уорхоле под названием Images, Лу поёт: «Я не сфинкс, не тайна, не загадка, то, что я рисую, совершенно обычно».
Он видит Уорхола как ходячее противоречие, постоянно раскрывающуюся тайну. Чем глубже погружаешься в репертуар Electric Six, тем сложнее найти выход из хитроумного и странного лабиринта Дика Вэлентайна. К счастью, я выцепил его в подходящий для обсуждения написания песен день и поговорил с ним вживую.
Марк Моллмэн: В твоих песнях рок клише берутся и переворачиваются с ног на голову. Это не пародия, но в то же время это критика жанра. Здесь тонкая грань. У текста больше шансов попасть в песню Electric Six, если в нём сильный культурный подтекст?
Дик Вэлентайн: Возьми строчку вроде «Оно вот-вот рванёт». Теперь подумай, сколько раз ты проходил по улице мимо чего-то взрывоопасного, вроде фабрики удобрений. Ты когда-нибудь видел, чтобы что-то взорвалось на самом деле? В жизни ничто никогда не взрывается. Но можно написать пять песен о том, как что-то взрывается, и это прокатит. Это идея, которую ты пытаешься выразить. Сама идея рок-н-ролла пытается сделать всё более клёвым, чем оно есть на самом деле. То же самое с любым моим турне. Люди считают, что я передвижная Студия 54, но я просто хочу вернуться в отель и посмотреть SportsCenter.
ММ: Значит, ты бы мог когда-нибудь взять и сказать: «Я собираюсь написать песню о SportsCenter»?
ДВ: Нет. Я не думаю, что в музыке есть место спорту. Меня это раздражает. Меня бесит постоянно видеть музыкантов, сидящих в первом ряду. Адам Левин так часто делает. Я не большой фанат Smashing Pumpkins, но однажды я видел Билли Коргана на играх Буллс, и он упал в моих глазах.
ММ: Как насчёт скандально известного баскетбольного матча Electric Six/Franz Ferdinand?
ДВ: Всё хорошо. Занятия спортом – это часть здорового образа жизни. Я говорю о профессиональном спорте, если ты находишься под пристальным вниманием публики. Пару раз в интервью я сам был повинен в том, что болел за ту или иную команду. Но я совершаю ошибки. Я человек. Я знаю, что это неправильно.
ММ: Но ведь есть несколько потрясающих песен о спорте.
ДВ: Да? Ну, я не хочу о них слышать. Для меня, это приукрашивание и реклама профессионального спорта. Мне нравится смотреть такие вещи, но я не хочу, чтобы их смешивали. Песня вроде Pressure Билли Джоэла, где он поёт «И вот выбыло двое» или что там ещё – это метафора. Это нормально. Но я не хочу слышать рэп Кид Рока о Стиве Айзермане. В этом нет необходимости. Детройт Ред Уингз сами зарабатывают столько денег, что не нуждаются, чтобы о них писали песни. Давайте писать песни о взрывающихся фабриках удобрений. Как по мне, так сосредоточиться стоит на этом.
ММ: Что о взрывающихся фабриках удобрений?
ДВ: Это могла бы быть песня в стиле Брюса Спрингстина о том, что это единственная фабрика в городе. Она могла бы рассказать о настоящем взрыве или обожжённой плоти. Здесь могло бы быть замешано правительство. Здесь могли бы быть замешаны пришельцы. Здесь сразу пять разных подходов. То, что говорю я – я не думаю, что должно быть смешение рок-н-ролл музыки и профессионального спорта, и я думаю, что оное должно быть между рок-н-роллом и взрывающимися фабриками удобрений.
ММ: Я оглядываюсь на твой репертуар, какие песни, по-твоему, в этом отношении самые уникальные?
ДВ: Песня вроде Trans Atlantic Flight – одна из немногих, которые рассказывают историю. Она о парне, который встречается с женщиной, находясь на самолёте, который обречён. Затем они падают в океан и погибают. Так что теперь он всю вечность будет с ней флиртовать. Это как тот эпизод «Баек из склепа», где хоть даже с него отваливается плоть, скелет продолжает жить, чтобы делать всё то, что делал при жизни.
ММ: Говоря о хоррор-шоу, однажды тебе пришлось написать песни для сериала про зомби. Как так вышло?
ДВ: Идея состояла в том, что песни должны были в какой-то мере касаться зомби и монстров. Они не обязаны были быть прямыми, как Highway to the Danger Zone. Хех, думаю, в этой песне можно было действительно услышать имя Мэверик и Гусь. Песни про зомби были расплывчатее.
ММ: Именно Джорджо Мародёр и Том Уитлок написали кучу хитов в 80-х. Слова To the danger zone были популярны в песнях 80-х, потом они исчезли. Ну, я полагаю, современные артисты вроде Бритни и Канье сократили их до просто «моя зона» или «зона».
ДВ: Прекрасная вещь в рок-н-ролле – это то, что он даже не обязан быть грамматически правильным. Вещи не обязаны иметь смысл в той же степени, что и настоящий английский.
ММ: Если у кого-то кошмарная грамматика, лучше писать рок-песни, а не президентские речи.
ДВ: Если ты можешь разобраться, как это делать, это может быть очень весело.
ММ: Этот элемент критики культуры, возможно, даже постмодернизма в песнях Electric Six – это необязательно формула для чартов Биллборд. Эта критика достигает пика в твоей песне Adam Levine с последней пластинки Electric Six, Mustang. Припев такой: «Гори в аду, истлей в аду», но она об авторе песен, который написал кучу хитов.
ДВ: Неужто? Я бы хотел сказать, что да, но мне известен факт, что Moves Like Jagger была отчасти написана Бенни Бланко. Я не думаю, что Адам Левин настолько бесталанен. Но неудивительно, что для него пишут и другие люди.
ММ: Хотя сам ты написал пару песен-хитов – Gay Bar и High Voltage.
ДВ: Ну, они были хитами в Европе. Они были хитами в какой-то стране. Разумеется, чтобы сделать хит, нужно больше, нежели просто его выпустить. Чтобы песня стала хитом, нужна помощь радио и клип. Чтобы сделать хит, нужен механизм. Не бывает так, чтобы песня вышла и продалась тиражом 10 миллионов копий только на основании того, что она есть, или что там ещё. Вот почему у тебя может быть хит в Соединённом Королевстве, и не быть в Соединённых Штатах. У нас есть фан-база, состоящая из людей, которые всё ещё очень заинтересованы в том, что мы делаем. Чтобы это продолжалось, приходится выпускать хорошие альбомы. Для последних восьми альбомов, которые мы написали, мы не пытались написать хит. И делая это, мы куда приятнее провели время. Gay Bar была написана в 1996 и стала хитом в 2003. Она была просто так семь лет. Для меня самое классное – что у нас были эти пластинки с хитами, а мы и не пытались их сделать.
ММ: Значит теперь ты пишешь песни, которые являются хитами для ваших фанов.
ДВ: Есть множество людей с той же сцены в Детройте, что и мы, которые спрашивают: «Чувак, как тебе всё ещё удаётся это делать? Вашему альбому сейчас уже одиннадцать лет!» На самом деле, мы выпустили девять или десять, но их они не считают. Меня поражает, что они думают, что через одиннадцать лет люди всё ещё приходят только, чтобы услышать Gay Bar. Разумеется, они хотят её услышать, но ещё они хотят услышать песню номер семь с альбома Flashy. Мне всегда приятно, когда критик говорит: «Я списал эту группу со счетов, но оказывается, их восьмой альбом действительно хорош». Для нас это маленькие победы.
Марк Моллман
Среда, 19 марта 2014, 3:00
Перевод: Leelanders
