Electric Six пришли к власти в 2001 году, устроив пожар на дискотеке свой песней Danger! High Voltage. С тех самых пор у них существует культ, влекомый их склонностью к пропитанным иронией текстам, цепляющим мелодиям, аэробике на сцене и чудновато-клёвыми видео. Вкратце, Electric Six – уморительно изощрённые. Беспощадная рабочая этика группы, грубо говоря, приводит к альбому в год, за которым следует марафон турне для его продвижения. Недавно они закончили мировое турне в поддержку своего четвёртого альбома, I Shall Exterminate Everything Around Me That Restricts Me From Being The Master. Несмотря на факт, что I Shall Exterminate… был выпущен всего пять месяцев назад, парни снова вернулись в студию, к работе над альбомом номер пять. Мы пересеклись с фронтменом, автором песен и чудиком, экстраординарным Диком Вэлентайном, чтобы обсудить альбом, эффект Ленни Кравитца и сны о вине и сыре с девчонками из общины в Мотане.
Antiquiet: Я застал ваше шоу в клубе Key в Лос-Анджелесе несколько месяцев назад, и, вероятно, это первый раз, чтобы я видел кого-либо, делающего отжимания и упражнения на сцене…
Дик Вэлентайн: Да, чувак, я давно этим занимаюсь. Это становится пародией на самоё себя.
Antiquiet: Какова мотивация для этого?
ДВ: Впервые я сделал это в 1990 году, когда пошёл посмотреть на Роба Тайнера из MC5. Это было его соло-шоу в Энн-Арбор. Ну знаешь, когда сидишь на протяжении всех его новых соло-вещей, но все ждут, чтобы он сыграл Kick Out The Jams, что он наконец делает, и у всех сносит крышу. Все выбегают на сцену, и единственное, что я смог придумать – это начать делать отжимания и приседания. И Роб Тайнер стоял там, показывал на меня, и похоже, его это забавляло и смущало. На тот короткий миг я оказался в его реальности, понимаешь, о чём я? И я подумал, что если отжимания и приседания способны перенести меня в реальность Роба Тайнера, то, должно быть, это хорошая штука. И я имею это в виду, я действительно имею это в виду, когда ты в турне, у тебя немного времени на разминку. Так что по иронии, разгар гитарного соло – единственное время, когда я могу поделать упражнения. Не говоря уже о том, что ты просто сидишь такой в вэне, ешь чипотле* и хлеб Panera и не приносишь этим пользы своему телу.
Antiquiet: Так что дело действительно в распределении времени.
ДВ: Да, да, абсолютно.
Antiquiet: Вы продвигали вечеринку к выходу пластинки на сайте группы, и просили фанатов из Монтаны устроить её для вас. Как всё вышло?
ДВ: Мы знали, что это не сработает. То есть, мы получили несколько предложений, и это были такие предложения, которые мы… ожидали получить. То, на что мы надеялись – что, к примеру, университетская община в штате Монтана предложила бы нам бри, гауду и мерло, плюс несколько девчонок, где мы могли бы появиться в безрукавках и пенни лоуферах, но вместо этого, нарисовалась кучка парней с тату и сказала: «давай сделаем это, чувак, давай сделаем это». Просто целая куча «давай сделаем это». Мне написало человек пятьдесят, готовых потусоваться. Так что мы не приняли ни чьё предложение. Ближе всего оказался шестнадцатилетний мальчик, который был очень любезен, но мы не хотели связываться ни с кем младше восемнадцати лет – особенно, с парнем младше восемнадцати. Это как, ну, посылать вдвойне неправильные сигналы. И их не отменить.
Что произошло в действительности в тот день, день выхода пластинки – мы отмахали 750 миль из Фарго в Боузман, Монтана. За десять миль от Боузмана у нас взорвалась шина, и мы на полтора часа застряли на обочине дороги под промозглым дождём. Так что вот как мы провели вечер релиза пластинки.
Antiquiet: Какой дерьмовый способ праздновать.
ДВ: Ну, это лучше, чем провести его с пятьюдесятью болванами.
Antiquiet: Так ты и взаправду встретил девушку по имени Кукушумушу?
ДВ: Нет, это как Одежда из Испании в Америке, полагаю. То есть, испанская одежда. Это название магазина – Кукушумушу. И я был там в прошлом году и видел магазин, и подумал: «Я напишу песню под названием Кукушумушу», и она как бы сама себя написала. Но когда в этом году мы отправились в Испанию, первым вопросом в интервью был «Сколько вам заплатил Кукушумушу за эту песню?» Они нисколько нам не заплатили, но мне следовало рассмотреть этот вопрос.
Antiquiet: Как ваша музыка истолковывается за морями?
ДВ: Ах да, в других странах есть умные люди. Они плачут, они смеются, точно так же, как вы и я. Так что они понимают. Нас хорошо принимают в других странах, и Испания – одна из них. Думаю, они склонны понимать её… на больших уровнях, нежели в Штатах, где обычно всё просто сводится к одному большому мальчишнику.
Antiquiet: Самое начало Dirty Looks звучит так, будто она могла быть с The Joshua Tree от U2. Затем она сворачивает в сторону Дэвида Линча…
ДВ: Точно. Когда я впервые услышал её, она напоминала Twin Peaks или что-то, связанное с Дэвидом Линчем. Да, то есть, в нашем распоряжении имелись всевозможные звуки и синтезатор, и немалая часть этого альбома была написана махом. Вероятно, его половина была написана ещё до того, как мы вошли в студию, а другая возникла, пока мы записывались. Это одна из них. И именно поэтому ты делаешь нечто подобное – потому что когда есть время подумать, ты склонен возвращаться к естественным стремлениям. При этом, если ты пишешь вещи на ходу и даёшь себе на написание только десять минут, ты склонен придумывать что-то, что звучит непохоже ни на что, что ты делал раньше.
Antiquiet: Жду не дождусь услышать, куда вы, парни, направляетесь дальше. Как вы были подготовлены, возвращаясь в студию?
ДВ: Мы не особо паримся по этому поводу. У меня есть пара старых песен, к которым я думаю вернуться, и одна совершенно новая, к которой мне не терпится приступить, и потом мы посмотрим, что получится.
Antiquiet: В каком направлении вы двинетесь в следующем альбоме?
ДВ: Честно говоря, я не знаю, в каком направлении. У меня написано много лирики, но я не уверен, что хочу идти в этом направлении. К тому же, это первый альбом, который мы будем создавать с новым басистом, который делает действительно огромный вклад. Он уже играл мне пару вещей, которые написал, и одна из них потрясная, так что, я думаю, он определённо что-то в него привнесёт.
Antiquiet: Жду не дождусь услышать её.
ДВ: Честное слово, я тоже. Потому что я всё ещё не знаю, как он будет звучать, учитывая всё то, что имеется в распоряжении.
Antiquiet: Ваша музыка, как и Clutch, была моим саундтреком не одного полуночного марафона из Сан-Диего в Сан-Франциско. Приятно иметь подобную ассоциацию с приключениями, когда я слышу ваши песни.
ДВ: Здорово, это правда классно. Я переехал в Лос-Анджелес в 1999, и единственный альбом, который был у меня в машине, это Not A Pretty Girl Ани ДиФранко. И это удивительно – когда ты вынужден слушать одно и то же такое продолжительное время – это определяет всё твоё впечатление от поездки. Так что я ассоциирую Ани ДиФранко с… ну… Нью-Мехико.
Antiquiet: А я ассоциирую вашу музыку с безумной гонкой по побережью Биг-Сур.
ДВ: Слушай, чувак, он предназначался не для этого.
Antiquiet: Ну, я имел дело с тем, что было на руках. Инструкция не прилагалась.
ДВ: Я прикалываюсь. Это больше похоже на Южный Чикаго, звук тяжёлой, тяжёлой жизни. Нет, в это я тоже не верю. Это то, что есть, это рок-н-ролл из куплет-припев-куплет-привева.
Antiquiet: Он насквозь безнравственный.
ДВ: Он доставляет нам удовольствие.
Antiquiet: Что ты думаешь о прогрессе, сделанном Electric Six к этому моменту? Ты счастлив?
ДВ: О, да. Я смотрю на множество других групп, те, с которыми мы гастролировали, и группы, которые я знаю с Детройта и тому подобные, и немного найдётся людей, с которыми я бы поменялся местами. Думаю, мы действительно хорошо научились вылетать из лейблов и принимать это как то, что это есть, понимать, что это значит, и как выпутываться из различных ситуаций, вместо того чтобы считать, что наступил конец света. Знаешь, что-то вроде этого. Мы рано стали самодостаточными и так научились, как поступать. Мы взяли под собственный контроль как можно больше, и с тех пор так и продолжаем.
Antiquiet: Как обстоят дела с вашим лейблом, Metropolis?
ДВ: У нас с ними реально хорошие отношения. Если мы продолжим выпускать альбомы на Metropolis до конца своих дней, это будет хорошо.
Antiquiet: Я хотел немного поговорить о состоянии музыкальной индустрии. Ты считаешь обмен файлами и мгновенный доступ ко всему доступному в интернете угрозой?
ДВ: Да нет. Любой новый технологический прогресс – это как фиксированный налог. Он касается всех, неважно, как ты мал или велик. Мы все в равной степени выигрываем или теряем. Нужно просто принять это. Мне всегда нравился тот факт, что мы американская группа, потому что Америка – это такое крупное место, и ты можешь находиться вне поля видимости и всё равно хорошо зарабатывать, и видимо, больше, чем мог бы в Европе. На самом деле, как бы там ни было, мы никогда не делали много денег на продажах альбома. Для нас, и для многих групп, имеющих дело с рекорд-лейблами, последние существуют для того, чтобы сделать из тебя брэнд, так что приходится это принимать. А многие группы этого не делают, они говорят: «О, рекорд-лейблы нас имеют, они нас имеют.» Ну да, они делают это, и да, и нет. Нужно всего лишь принять, что на самом деле, ты что-то получаешь, работая с лейблом. Ты получаешь признание твоего бренда, и тебя продвигают так, как ты сам бы не смог. Так что, если ты учишься делать деньги посредством издательства, живого дохода и мерча, так, как делаем это мы, ты можешь это сделать. Так что, дабы ответить на твой вопрос, меня не так уж заботят продажи альбомов. (смеётся) В любом случае, я с этого никогда особо не выигрывал.
Antiquiet: Модель малого бизнеса в действии.
ДВ: Да, обо всём этом стоит беспокоиться рекорд-компании. Так как, в любом случае, она – единственный, кто делает на этом деньги.
Antiquiet: Что ты можешь сказать детёнышу, который любит музыку и хочет писать песни, который полон энтузиазма, но не знает, что делать со струнами?
ДВ: О, ну, я бы сказал, что это отличная ситуация. Я сам был таким же – я не учился на музыканта вовсе. Я научился писать песни потому, что в колледже у моего соседа по комнате была гитара, и пока он был на занятиях, я учился извлекать звуки и понял, что у меня есть к этому дар. Для меня было не важно, пишу я песню в десять секунд или в двадцать две – я просто учился, как делать это самому. И ещё нужно это делать, потому что тебе это нравится. И потому, что ты хочешь это делать. И будь счастлив, не делая на этом ни гроша. Если ты относишься к этому, будто хочешь стать как эта или та группа или сделать миллиард долларов, так обычно не работает. Я всегда терпеть не мог истории об этих ушлёпках, которые действительно знали, что однажды станут лучшей в мире группой, и действительно становятся. Вроде Creed, вроде них. «Мы всегда знали, мы всегда знали…» от этого просто тошнит.
Antiquiet: Но посмотри на Creed сейчас.
ДВ: Лаааадно. Туше.
Antiquiet: В духе Валентинова Дня, я должен спросить: что для тебя значит любовь?
ДВ: Позволь мне быть осторожным в высказываниях, кое-кто у меня дома может это прочитать. Для меня, любовь – это холодильник, полный готовых деликатесов, который вы готовили вместе, и однажды съедите вместе как команда.
Antiquiet: Какая самая неловкая вещь, которую тебе приходилось делать ради любви?
ДВ: Трудно сказать. В любом случае, у меня высокий порог неловкости, так что я не… с моими теперешними друзьями по группе мне всегда сложно определить их беспокойство и неуверенность, потому что меня не так-то просто смутить. Часто я не знаю, о чём люди говорят, когда возникает шум из-за того, что мы делаем, или клипов, которые снимаем.
Antiquiet: Значит, это у них проблема со светящимися гениталиями и Гейбрахамом Линкольном?
ДВ: Ну, только некоторые вещи. Просто, когда ты снимаешь клип или предлагаешь обложку альбома, всегда кажется, что у людей возникает миллион причин устроить шумиху, и я никогда это не понимал. Но я понимаю, что нахожусь в меньшинстве. Многие люди застенчивы. Я же буду раздетым парнем, танцующим на транслируемом по всей стране событии.
Antiquiet: Я слышал, ты думаешь написать книгу.
ДВ: Да, я хотел бы написать книгу. Я хочу делать больше коллажей, я хочу делать больше папье-маше, я хочу делать больше мебели. Но ещё раз, у меня нет столько времени. На данный момент я подсел на онлайн Скрэббл, так что если у меня появляется свободная минутка, я, скорее, сыграю пять или шесть игр кряду. И это отнимает кучу времени.
Antiquiet: Насколько ты хорош?
ДВ: Я стал куда лучше. Очень легко в этом разочароваться.
Antiquiet: Lenny Kravitz - одна из лучших песен в альбоме, но что он вообще тебе сделал?
ДВ: Он мне всегда не нравился. Я никогда не понимал, почему он кому-то нравится. (смеётся) Это один из тех случаев, когда какие-то махинации привели к производству личностей вроде него и подобного стиля… я просто это не понимаю. Это просто самая скучная музыка, какую я когда-либо слышал. И существуют люди, которые смотрят на него и думают: «вау, он опасный»… хотя, конечно же, ничто не может быть дальше от правды. Всегда есть кто-то, кто спустит тебя на землю. Он проделал огромную работу, чтобы так долго пробыть в отстое.
Antiquiet: Ещё, занимаясь этим, он сделал кучу денег.
ДВ: Ага, полагаю, стоит отдать ему должное, но… я не знаю. Думаю, это связано с деньгами. Он сын Рокси Роукер из The Jeffersons. У него в заднице серебряная ложка Jerffersons. Он мне никогда не нравился.
Antiquiet: Мы знаем, что Ленни в пролёте, но водятся ли за тобой какие-то грешки?
ДВ: Раньше, когда они ещё были как бы секси, мне нравились Backstreet Boys. Я пошёл посмотреть на них в Silverdome (Понтиак, Мичиган), и всё. Просто есть поп-песни, которые тебе нравятся больше, чем остальные.
Antiquiet: Ходят слухи, что они собираются вернуться.
ДВ: Ну лааадно, уговорил. (смеётся) Я уважаю любого, кто делает карьеру на музыке, какой бы плохой она не была. Даже Creed, знаешь, меня восхищали Creed. Ты не имеешь отношения к этим людям, и ты ненавидишь, как эгоисты преуспевают, когда в их голове нет сомнения в том, что они преуспеют.
Antiquiet: Есть ещё какие-то музыкальные вершины, которые предстоит покорить?
ДВ: Нет, честно, у меня нет никаких целей. Возможно, я сделаю мюзикл, возможно, я займусь тем или этим. Я всегда хотел местную группу в Нью-Йорке или что-то, где я играю на басу, ударных или синтезаторе… что-то, где я не пою. Но у меня нет времени. У меня никогда не бывает столько времени, сколько хотелось бы. Мне нужно купить больше спичек.
*Копченый красный перец халапеньо, мексиканская приправа
Джонни Файерклауд
Четверг, 14 февраля 2008
Перевод: Leelanders
